"Лешкин мед"

"Лешкин мед"

Добрые-то люди имеют внутри себя силу от Господа!
 И.С. Шмелев

Утром, 2-й Седьмицы Великого поста, в день память 40 мучеников Севастийских, открыл я для себя русскую постную выпечку - жаворонки. Рецепт оказался очень прост и пришел сам — в поисковике он выпал первым. А первое — почти всегда верное. Может не самое лучшее. Но верное. От слова Вера. «... Иди, и, как ты веровал, да будет тебе» (Мф.8:13).

Замечательные эти «постные» дни, когда такая вот булочка-плетеночка — вода, мука, щепотка соли и масла «семечки» 3 ложки, - пышущая ароматом солнца, только из духовочки, заменила на моем столе все псевдоизобилие с прилавка любого супермаркета. И привела с собой, и усадила за утренний стол - эта кулинарная снедь, - лучик весеннего солнца, чтобы заиграл он и наполнил янтарным светом главного героя этого рассказа — каширский «лешкин» мед. Мед с берегов быстрой русской реки Оки. На плесах которой отблескивают в вечерней заре купола Белопесоцкой обители, а выше, по течению, высятся на холме за каменными стенами храмы Высоцкого Серпуховского монастыря. Если хорошо прислушаться, в течении реки услышишь слова «Радуйся, Владычице, Неупиваемая Чаше, духовную жажду нашу утоляющая,» каждодневно обращенные к особой святыне в местах этих — к чудотворному образу Божией Матери «Неупиваемой Чаши».

Лешка, - Алексей Неделя, - мой четвероюродный брат. Он спасатель. И еще он делает настоящий мед — сам, на маленькой пасеке из 6 ульев, которые поставил в столетнем саду родного дома в затерянной на приокских берегах деревеньке Хатавки. Делает он его всего третий или четвертый год — но лучшего меда я не едал! В нем есть все — и пьянящий запах цвета апрельской черемухи и яркость букета сирени из мая, мягкая сладость липового цвета в первые дни лета, глубокие нотки гречихи и соловьиный распев. В этом вкусе можно услышать хруст зимнего наста под колесом уазика-«буханки»: пару раз в месяц нужно проверить — как зиму переживает «пчелиная семья», а заодно завезти хлебушка да сигарет сроднику Сереге, что пережидает ненастный сезон в зимней избе, оставшись после долгих лет пьянки без своего угла. Зачинается мед этот в тени вековых лип и под бархатистый шелест ясеня, когда, после Красной горки, ставят свой «сладкий» стол «лешкины» пчелы. И через мед этот, можно разобрать даже, тихий разговор предков с соседствующего с пасекой погоста, такого древнего, что когда он закрыт для погребения не помнила даже моя бабушка Евдокия, которой и самой уже нет с нами.

И от этого разговора, от этого липового цвета так тепло за моим столом этим весенним утром, так спокойно на душе и веришь в любовь вечную, в милость Божию. И не просто течет с ложки «лешкин» мед, а как будто вместе с ним, вместо него струиться благодать Божия - на родную землю мою. На поля и клевер, еще вчера с трудом отвоеванные у леса предками, а сегодня уже почти все забытые нынешними поколениями и все в сплошном березовом молодняке, да подлеске. На дорогу в три колеи, так и не смирившуюся с новыми мощными 6-ти цилиндровыми и неизменно возвращающуюся к луже в низинке, где в начале прошлого века застревала не одна телега с овсом с Восьмы. Струиться этот поток благости с летного неба  на бывший барский сад, что разбросался напротив деревенских домов через платину пруда. И вот уже благость эта вечерней росой покрывает овраги и ветлы, поднимается теперь уже вверх, на всю деревню, что мастерски приютилась по склонам, подпоясала на «скору руку».

Прикрыл глаза и через этот пропитанный благодатью легкий вечерний туман видишь: как-будто бы сидишь ты у Лешкиной избы на завалинке, а напротив, через овраг, у моего дома дверь на крыльце настежь. Не закрывают. Чтоб не хлопал железом засов, пока все снуют из дома, да со двора: успеть дотемна занести противни с почти просохшими гроздьями красной смородины на терраску. Дать толченой картошки с зерном в курятник, закрыть пленкой грядки огурцов - «завязи уже с мизинец»! Дядя Миша как всегда что-то заколачивает на погребе — вот уж «мокрое» место - все время там течет, под старыми слоями рубероида, на едва покатой крыше. И у меня есть задача — убрать из- под крыльца удочки с остатками прикормки и теста «в лопухе» - чтоб не сохло, - все тоже на погреб. Утром же опять на пруд, на рыбалку! А с погреба выносить рыбацкое снаряжение, чтобы не разбудить бабушку и тетю Надю, куда проще. Да и ведро, уже «не питьевое», как называет его мама, там же.

А вот уже почти совсем стемнело и в доме зажгли свет. Сначала в избе — лампочка , одна и по центру светит всегда ярко и всегда без плафона. Какая уже тут люстра. Так я всегда представлял себе «лампочку Ильича». Она напоминает дому уже забытое в вихре городского времени, но недалекое в деревенской памяти, колхозное прошлое — время коллективизаций и электрификаций.

Взгляд идет дальше. Икона в «красном» святом углу.

- «От прабабушки осталась», говорят мне, мальчику 8-ми лет, - «от Екатерины Константиновны Воронцовой!», - добавляет уже моя бабушка с гордостью за звучную фамилию.

- «Всегда тут висела. Другая икона раньше была тут. Красивая. Побольше была. На дереве. Называется вроде как «с житиями». Сюжет вокруг — с разными историями» - рассказывает дальше бабушка, - «Украли ее зимой. Остальные то висели вокруг — бумажные, - не тронули! А эту забрали. Аккуратненько так залезли! Стекла на терраске выставили, не разбили даже, рядом поставили когда лезли. И когда ушли, — так даже обратно раму вставили. Что снегом зимой все не забило в доме, не вымело. Вот ведь воры — знали что искали».

Что была за икона та — одному Богу теперь известно. Любопытно конечно. И жалко... А если жалко, то о том, что помолиться перед ней, перед образом ее не получилось! Хочу верить, что и теперь она молитве служит, Божьим промыслом людям помогает! Сохрани Господь и помилуй мя!

Думаю, была водружена там, в нашей избе, образ Преподобного Сергия. Чтим он был всегда в наших местах особо. И теперь чтим — возрождается вера! Слава тебе, Господи! А если и ошибся я, если другой там был святой образ, то — все Святильники Господа, во славе Его и во все времена! Аминь!

В мое же уже детство образ Божией матери в окладе, - был он без киота, хотя и с пеленой на дощечке-полочке, - «приютился» в том самом «красном» углу. Трудно сегодня вспомнить чей был образ — Казанской ли, или Владимирской. И даже не лик это был, а как-бы и сам оклад латунный, резной. Так было. Такие были времена и такое поколение: героев, победивших в войне, но оторванных от Бога. "Огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их" (Ис. 6,10) Лишенных знания молитвы, правила исповеди и покаяния, благословенного таинства Евхаристии с великой радостью Причащения. Но державшихся корней своих, прославивших добро и честь жизнью своей, чтобы вернулось Православие в земли и дома наши! Такие были люди и в моем доме .

Так вот и бабушка моя — Евдокия Митрофановна Кинцова, - как маленькой девочкой и весной в распутицу, и зимой в метель - ходила в школу за 10 км по проселочной дороге. Так и продолжила, спустя 15 лет ходить в эту же школу — но уже учительницей начальных классов, учить следующее поколение деревенской детворы. Так и ушла на фронт в 1942 году и прошла все войну до 45-го, до Великой Победы, до самого Берлина. И эти годы, и всю жизнь прожила она с любовью к великой силе родной земли. Подарив нам, мне — жизнь! И веру в победу правого дела и правого слова. Веру и в то, что всемилостив Бог и все найдут утешения в чертогах его, кто заблудший был и кто слеп был. «Ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце». (1Цар. 16:7).

Еще в детстве моем висела перед тем образом и лампада. Старая, тоже от прабабушки. Не зажигали ее в ту пору. И гвоздики в некрашеной сосновой балке потолка; и переплетенная, с несколькими недостающими звеньями, цепочка «из трех концов», на которой она крепилась, - все это было закопченное с незапамятных для меня времен. Ждала она — это лампадка, своего часа. Затеплился в ней теперь вновь огонек! И вспомнила она поклоны прадеда Митрофана с прабабушкой Екатериной, и пра-прародителей Константина с Евдокией, что по Воронцовым, и Трифона с Анной, что по Кинцовым. Помнит и братьев Николая, Егора, Павла и Василия, помнит и сестер Наталью, Анастасию, Прасковью и Евдокию. Помнит и детей их, и внуков — кто вставал к утрене со словами «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое», и засыпал после «В руце Твои, Господи Исусе Христе, Боже мой, предаю дух мой».

Помнит лампада крестные знамения гостей, которые отдавали почет и желали мира дому сему. И славили Господа! Горит сегодня лампада в Кинцовом доме как светоч рода и радостно от света ее!

Вновь возвращаюсь я в то сладкое время, когда туман уже начал выпадать в легкую росу. Вижу я сквозь время свет в большом окне террасы, вижу разные судьбы людей — связанных одним родом, одной историей и одним духом — быть благодарными и дарить близким радость.

И вот уже кто-то из старших кричит в потемках «К столу!». Вот и чугунок с гречневой кашей и топленым маслом — сегодня не из печки, с «керосинки». А вот уже и чай. И толченная с «песком» красная смородина в эмалированной мисочке с желтым ободком. Смородина только с куста — отец полчаса как назад набрал. Вот ее то на батон! А батоны сегодня свежие, «каширские» - Захаровы привезли. Они не в какую не идут с тульскими, что из нашего магазина — из «иваньковского». А вот и сами Захаровы идут на чай — слышно как поднимаются из под бугра. Вот, показались из темноты — всегда ходят без фонарика! А вот и мой четвероюродный брат Леша. Захаров — Неделя.

Принесли Захаровы к столу и баночку медку, на пробу. С Аргунова мед. Райка, сестра передала. И разговоры за чаем все о простом — о погоде, об огороде. Что дождя нет давно, а значит и грибов не пробовали еще «как следует» в этом году. И уже не помню я вкус того меда «из детства» - сливается он щемящей в сердце радостью воспоминаний Благословенных дней!

Сложилась с тех времен судьба Алексея Захарова — Неделя по-настоящему, по-мужски. Уже тогда он начал разбираться в всей движимой технике в деревне — как что открутить, как прикрутить. Так и пошел учиться в Богословский... нет, не семинарию, а — сельскохозяйственный машиностроительный техникум. Кузницу кадров. И даже получившего статус филиала РУДН. Интересно, что в начале своей уже почти 100-летней истории он был создан по благославлению Святейшего Синода и был тогда церково- школьным комплексом, выпускавшей учителей начальных классов. Вот как и все в 20-м веке переплелось — в селе Богословское студентов Университета Дружбы народов учили ремонтировать сельхозтехнику на подворье, в тени останков полуразрушеного Храма.

Все по настоящему сложилось у Алексея в судьбе: армия, семья, сын с дочкой. И разная работа в лихие 90-е: всегда человек ищет где лучше. И сапожное дело «по -ночам» — от отца умение по-наследству. И вот привела судьба Алексея в спасатели. Вот уже лет 10, если не больше.

Спасатель. Нечего тут и добавить.

«Че у нас то? Да всякое бывает: и машины после аварий режем. Редко кого живым правда вытащить удается. И по Оке с баграми приходиться тралить. Летом после выходных особо плохо — пьют на жаре, ни о чем не думают... Всякое бывает. Но, если что, дерево где подрубить -сделаем так, что на голову не упадет. Не боись» - улыбается Леша. Вот и все ответы. Бывает, вечерком, после жаркого денька работы — уже теперь матери в помощь, после 2-х стопок своего, «на вишне» настоенного, - начнет говорить Леша о работе, да быстро остановиться... «послезатра на смену...», скажет после недолгого молчания и... расскажет что-то интересное про своих пчел. Вот о чем говорить то, не переговорить. Да еще о рыбалке. То милое дело...

Поставил Алексей Неделя пасеку как научился у «старшего» смены. Поездил он сезон к нему, помогал, спрашивал, запоминал и решил сам ставить. Как положено молодому пасечнику прошел Леша «и Крым и рым». И как в русских сказках все хорошо заканчивается — так и в этой истории: - «и я там был, и мед пил».

Стоит на моем столе блюдце, золотиться огоньками солнца «лешкин» мед. Вдохнешь аромат его и чувствуешь — а ведь не мед это, а благодать Божья в нем искриться! А Алексей то может, не только в МЧС то, спасатель. А спасатель он и мне через мед этот, через труд свой земной и любовь к людям - души наши спасает он! Мою душу этим медом исцеляет! А Господь Спаситель на то его сподобил может!

И добра и силы духа наберется каждый страждущий, если довериться Божей воли и Господнему промыслу!

Мала пчела между летающими, но плод ее - лучший из сластей. (Сирах.11:3)

3 марта 2015 года, г.Ростов-на-Дону — с.Хатавки, Тульская область.
Автор: Евгений Проскурин, пономарь храма Казанской иконы Божией Матери г.Ростова-на-Дону





Форма обратной связи
Ростов–на–Дону
пр. Космонавтов 16а/32а
Важная информация